Роберт Хайнлайн - Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений]

Квирога метался по Земле с континента на континент, выступая и по стерео и публично перед огромными толпами избирателей. Но Роджа Клифтона это совсем не беспокоило.

Он пожал плечами и заявил:

– Ну и пусть. Личными выступлениями новых голосов не получишь. От этих речей он только сам устает. На подобные встречи приходят только убежденные сторонники.

Я искренне надеялся на то, что он знает, что говорит. Кампания была довольно короткой – всего шесть недель с того момента, как Квирога подал в отставку и до грядущих выборов. Поэтому я выступал почти каждый день: иногда по всеобщей сети (в этом случае и нам и Партии Человечества выделялось строго равное время), а иногда речи записывались на пленку и прокручивались перед соответствующими собраниями избирателей. Процедура подготовки речей была разработана до мелочей: я получал первоначальный вариант речи, чаще всего от Билла, хотя я больше его не видел, и переделывал его на свой лад. Родж забирал отредактированный мной вариант и обычно он возвращался ко мне одобренным. Иногда в нем присутствовали поправки, сделанные рукой самого Бонфорта – правда почерк его был довольно неразборчив. Все написанное им самим я никогда не подвергал сомнению, хотя остальное правил безжалостно – когда говорить приходится самому, как-то сами по себе приходят в голову более живые и яркие обороты. Постепенно я начал вникать в сущность его исправлений – почти всегда он старался добиться более резких выражений – пусть они знают, что мы им спуску не дадим!

Со временем поправок стало меньше. Кажется, у меня стало получаться.

Я так до сих пор и не виделся с ним. Я чувствовал, что не смогу играть его роль, если увижу его больным и немощным. И я был не единственным из его дружной команды, кто не бывал у него: Кэнек запретил Пенни ходить к шефу – ради ее же блага. Но тогда я этого не знал. Я видел только, что она стала раздражительной, рассеянной и печальной с тех самых пор, как мы прибыли в Новую Батавию. Под глазами у нее появились круги – как у енота. Я не мог не заметить всего этого, но относил все признаки на счет кампании и тревоги за здоровье Бонфорта. Прав я был лишь отчасти. Кэнек тоже обратил на это внимание и принял меры – расспросил ее под легким гипнозом, а затем вежливо запретил ей видеться с Бонфортом до тех пор, пока я не кончу дело и не буду отправлен домой.

Бедная девочка просто-таки сходила с ума из-за того, что посещала палату, в которой лежал тяжело больной человек, которого она безнадежно любила – а затем сразу же переходила к совместной работе с человеком, который в точности походил на него, так же говорил и имел те же привычки, но находился в полном здравии. Возможно, она начинала меня ненавидеть. Добрый старый док Кэнек добрался до истоков ее недуга, сделал ей успокоительное постгипнотическое внушение и стал держать ее подальше от комнаты больного. Естественно, мне об этом никто не сказал; это было не моим делом. Но Пенни после этого постепенно стала прежней: дружелюбной и невероятно работоспособной. Пенни, которую я знал по «Тому Пэйну».

Это имело для меня колоссальное значение. Пусть хотя бы дважды, но я бы никогда не выбрался из опасных ситуаций, если бы не Пенни.

Была одна разновидность собраний, которые я вынужден был посещать – собрания исполнительного комитета избирательной кампании. Так как Партия Экспансионистов была партией меньшинства и представляла собой всего лишь наиболее многочисленную фракцию коалиции, состоящей из нескольких партий, которые объединялись только руководством и личностью Бонфорта, мне приходилось выступать на подобных собраниях вместо него и вешать лапшу на уши этим политическим примадоннам. К таким собраниям меня готовили со всей возможной тщательностью и Родж на протяжении всего собрания не отходил от меня, чтобы иметь возможность дать мне знать, если я начну отходить от темы. Но не явиться туда лично, было просто невозможно.

Когда до выборов оставалось всего две недели, нам предстояло присутствовать на собрании, где нужно было выделить надежные округа. У организации всегда имелось от тридцати до сорока участков, которые с успехом можно было использовать для выдвижения нужных кандидатур.

Например, такой человек, как Пенни, мог принести гораздо больше пользы, если бы имел возможность выступать в качестве официального лица перед Ассамблеей, иметь право присутствовать на закрытых партийных встречах и так далее (или для других надобностей. Бонфорт и сам был выдвинут от одного из таких участков – это избавляло его от нужды проводить предвыборную кампанию. Клифтон выдвигался таким же образом. Если бы понадобилось, то тоже самое могли бы провернуть и с Дэком, но его и так прекрасно поддерживали братья по гильдии. Родж даже намекнул как-то, что если бы я когда-нибудь пожелал быть избранным в Ассамблею, то ему стоит только словечко шепнуть и мое настоящее имя появится в следующем списке членов парламента.

Некоторые из таких дырок приберегались на всякий случай, чтобы дать возможность в последний момент сделать необходимые перестановки или дать возможность какой-либо из тягловых лошадей партии выдвинуть свою кандидатуру на министерский пост и т. п. Но вообще-то вся эта кухня отдавала каким-то попечительством и при том, что из себя представляла коалиция, Бонфорт был вынужден постоянно примирять враждующие стороны, а в конечном итоге представлять на рассмотрение исполнительному комитету список кандидатов. Это обычно делалось в последний момент перед изданием Бюллетеня, чтобы дать комитету возможность, если потребуется, изменить что-нибудь в списке.

Я как раз велел Пенни гнать в шею любых посетителей, так как работал над речью. И тут в моем кабинете появились Родж и Дэк. Незадолго до того Квирога, выступая в Австралии, сделал в Сиднее заявление такого рода, что нам очень легко было доказать его полную лживость и заставить экс-премьера покорчиться. Я пробовал свои способности, пытаясь написать ответное выступление совершенно самостоятельно, не дожидаясь, пока мне предоставят проект. У меня были все основания рассчитывать, что мой вариант будет одобрен полностью.

Как только они вошли, я сказал:

– Послушайте-ка вот это место, – и прочитал им абзац, который должен был стать ключевым. – Ну, как?

– Это просто-таки пришпилит его задом к двери, – согласился Родж. Мы тут принесли список. Не хотите ли взглянуть? У нас в распоряжении еще около двадцати минут.

– Ах да, ведь еще это чертово собрание. А зачем мне, собственно, просматривать этот список. Или вы что-нибудь хотите мне сказать по его поводу? – Тем не менее я взял список и просмотрел его. Большинство кандидатур я знал – кого по фэрли-досье, кого по личным встречам; знал я и причины, по которым каждый из них попал в список.